В Петербурге на шестьдесят втором году жизни скончалась Елена Шварц - поэт, ярко продолжавший русскую традицию религиозной поэзии. До 1989 года её стихи публиковались лишь в самиздате и на Западе.
Коллеги называли ее «королевой поэтов». Она себя - «человеком средневекового сознания». Критики - крупнейшей фигурой литературного андерграунда.
В религиозной поэзии, основанной на христианской традиции, - поиски места человека в мире, противоборство добра и зла, взаимопроникновение сна и реальности.
Елена была поэтом очень оригинальным. Впечатление о её поэтике связано во многом c противостоянием - как социальной поэзии, так и её собственным друзьям, очень близким людям.
Зверь-цветок
Иудейское древо цветёт
вдоль ствола сиреневым цветом.
Предчувствие жизни до смерти живёт.
Холодный огонь вдоль костей обожжёт,
когда светлый дождик пройдёт
в день Петров на изломе лета.
Вот-вот цветы взойдут алея
на ребрах, у ключиц, на голове.
Напишут в травнике – Elena arborea –
во льдистой водится она Гиперборее
в садах кирпичных, в каменной траве.
Из глаз полезли тёмные гвоздики,
я – куст из роз и незабудок сразу,
как будто мне привил садовник дикий
тяжелую цветочную проказу.
Я буду фиолетовой и красной,
багровой, желтой, черной, золотой,
я буду в облаке жужжащем и опасном –
шмелей и ос заветный водопой.
Когда ж я отцвету, о Боже, Боже,
какой останется искусанный комок –
остывшая и с лопнувшею кожей,
отцветший полумёртвый зверь-цветок.
http://magazines.russ.ru/authors/s/shvarts/http://magazines.russ.ru/voplit/2001/1/shvarz.htmlhttp://www.vavilon.ru/texts/shvarts0.html«Лирический герой» поэзии Е. Шварц — это утонченная и интеллектуальная сумасбродка, пифия-прорицательница, своенравная и изощренная скандалистка, инфернальница, впадающая то в романтический, то в религиозный экстаз, для которой спровоцированная истерика является патентованным способом освобождения от сдерживающих начал для мистического постижения реальности. Именно «полярность» лирической героини создает заряд напряжения любого текста, в котором обязательно сочетание мощного голоса, уязвленного болезненным своеобразием, с семантической истерикой, что громоздит обильно увлажненные кровью метафоры, раздробленные кости эпитетов, создавая сознательно задуманную картину мистического, спиритуального ужаса.
Валерий Шубинский охарактеризовал тип поэта, воплощенного Еленой Шварц, как рационалистический визионер, т. к. мистический, не нуждающийся в рациональном обосновании извне образный мир у нее изнутри построен по жесточайшим рациональным законам. Каковы же эти законы?
Язык. При обращении к «высоким» темам он сдвинут по отношению к литературной норме в сторону просторечия. Речевые регистры намеренно смешаны. Автор резко переходит от патетических интонаций к бытовым.
Часто языковое смешение — сигнал нетождественности говорящего автору. Поэзия Шварц полифонична, и язык — сигнальная система, свидетельствующая в том числе о степени удаленности данного голоса от авторского.
У Шварц есть целая книга стихотворений, написанных «от чужого лица» (Mundus Imaginalis, 1996). В цикле «Кинфия» (вошедшем в эту книгу) декорации Рима времен Августа воспроизведены добросовестно, без языкового отстранения или смешения реалий; однако в героях и сюжетах цикла угадываются некоторые персонажи и обстоятельства ленинградской неофициальной литературной среды 1970-х, что делает возможным «самоотождествление» автора с героиней и использование прямых лирических ходов.
Такая языковая игра — есть знак известной искусственности, кукольности мира, в котором действуют герои. Мир Елены Шварц — кукольный, но при этом открыто трагичный. Персонажи этого мира и не бесплотные символы, и не живые люди, а живые куклы, марионетки, по воле кукловода наделенные именами и смыслами, но беспомощные перед авторской волей.
Другая сторона поэтики Шварц — образность. По мысли Валерия Шубинского, образ у нее не иллюстрирует абстрактную мысль, а является основой сюжетной структуры. Образ и есть сюжет.
Что же касается духовного пространства поэзии Елены Шварц, то лучше всего оно характеризуется понятием «экуменизм». При христианской доминанте (внеконфессиональной) находится место и иудаистическим, и суфийским (исламским), и буддийским мотивам. «Экуменизм» Елены Шварц — это мечта о соединении опыта разных культур в своих вершинах на фоне постмодернистского корректного равнодушия. Перед нами своеобразная «сверхчеловеческая» утопия. Но осуществляется она в рамках кукольного, почти мультипликационного мира.
Где этот монастырь — сказать пора —
Где пермские леса сплетаются с Тюрингским лесом,
Где молятся Франциску, Серафиму,
Где служат вместе ламы, будды, бесы,
Где ангел и медведь не ходят мимо,
Где вороны всех кормят и пчела, —
Он был сегодня, будет и вчера.
«Труды и дни монахини Лавинии»
Два до сих пор малоизвестных, но значительных поэта:
Виктор Кривулин и
Елена ШварцДобавление от 15 марта (из
дневника писателя Александра Николаевича
Житинского).
Её отпели в Троицком соборе. Народу было человек 150-200. После службы батюшка, который вёл панихиду, рассказал, как Лена пришла в православие и о своих с нею встречах. Она была прихожанкой этого собора.
Я называю ее Леной только потому, что мы знакомы с 1966 года, когда ей было 18. Она была очень экстравагантной и мистически настроенной девушкой. Уверяла меня, что гадалка нагадала ей смерть в 26 лет. Я не верил. Оказалось, что гадалка просто перепутала порядок цифр.
У нас был небольшой эпистолярный роман. Мы посылали друг другу стихи. Ничего собственно романтического в этом романе не было. Возможно, где-то в недрах архива хранятся ее письма со стихами. Вряд ли я их выбросил. Из своих, которые я посылал ей, сохранилось лишь одно, выкинутое цензурой из первой моей книжки стихов.
Потом жизнь развела нас и встретились мы вновь почти через 40 лет. О нашей встрече в молодости не вспоминали.
Царство ей Небесное.