«…Если же, без предвзятой идеи, подойти к анализу наблюдательных данных о звездах, то свечение звезд оказывается тем искомым ключом, который позволяет раскрыть загадку жизнеспособности Мира»
(из неопубликованной рукописи Н.А.Козырева)
Так получилось, что дружил немного (25-30 лет назад) с его (будущей) невесткой, немного общался и с младшим сыном, моим ровесником. Сейчас Фёдор Козырев - профессор, автор интересных книг на христианские темы. Я как-то рассказал об одной - "Поединок Иакова". Также дружил со старшим Козыревым один мой знакомый поэт.
Впрочем, впервые узнал я кое-что о знаменитом пулковском астрофизике из первого тома "Архипелага ГУЛАГа" А. И. Солженицына. Напоминаю, что это необычная книга - самое известное антикоммунистическое произведение - была основана на рассказах очевидцев. Между прочим, недавно "Архипелаг" внесли в обязательную школьную программу по литературе. (И моя сестра внесла в это дело небольшой вклад.) Солженицын был знаком с Козыревым, интересовался его идеями, использовал его рассказы о сталинских лагерях.
Николай Александрович Козырев родился в 1908 г., в Санкт-Петербурге, в дворянской семье. В 20 лет он с блеском окончил Ленинградский университет, в 23 года стал профессором и видным учёным Пулковской обсерватории. А уже в 26 лет, в 1934 г., его имя стало известно всем астрономам мира — он разработал теорию протяжённых звездных атмосфер и выяснял свойства излучения, создающегося в таких раскаленных атмосферах.
Его теория вскоре была обобщена молодым индийско-американским физиком Чандрасекаром — и стала в научном мире называться теорией Козырева—Чандрасекара. Закончив изучение атмосфер, облекающих светила, Козырев перешёл к исследованию самой знаменитой звезды, нашего Солнца, — его заинтересовала великая загадка солнечных пятен, он выяснял, какова глубина этих пятен, как они вступают в равновесие с солнечной атмосферой.
В 1936 году, в обстановке Большого террора, К., в числе других учёных пулковской обсерватории, был арестован.
Как выразился писатель Сергей Снегов, «Чандрасекар за свою теорию получил Нобелевскую премию, а Козырев — «путевку» в Норильск». Между прочим, расстреляли всех тогда осуждённых учёных, выжил один Козырев.
Причиной - точнее, поводом - ареста целой группы пулковских астрономов была зарубежная командировка директора обсерватории Б.П.Герасимовича. Он четыре года проработал в Гарвардской обсерватории. После возвращения его, естественно, арестовали и в тридцать седьмом расстреляли, а перед расстрелом заставили выдумать шпионскую организацию, куда был включен и Козырев.
Меня в первом томе "ГУЛАГа" заинтересовал такой рассказ.
«В тюрьмах и лагерях Козырева как будто что-то охраняло и помогало, сам Николай Александрович называл это Провидением. Началось всё с того, что, сидя в одиночке, в немыслимых условиях существования, он обдумывал свою идею о неядерных источниках энергии звёзд и путях их эволюции. Страдания от одиночества усугублялись тем, что у ученого не было никакого доступа к нужной ему информации. Для развития своей идеи Николаю Александровичу требовалось много конкретных характеристик разных звёзд: диаметры, светимость и т.д. Незнание этого могло привести все его рассуждения в тупик. Откуда же взять их в этой одиночке с ночной коптилкой, куда даже птичка не может влететь? И ученый взмолился: «Господи! Я сделал все, что мог. Но помоги мне дальше».
В это время полагалась ему на 10 дней всего одна книга (он был в камере один). В небогатой тюремной библиотеке было несколько изданий «Красного концерта» Демьяна Бедного, и они повторно приходили в камеру. Минуло полчаса после его молитвы — пришли сменить ему книгу и, как всегда не спрашивая, швырнули... «Курс астрофизики»! Откуда она взялась? Представить было нельзя, что такая есть в библиотеке! Предчувствуя недолгость встречи с бесценным для него изданием, Николай Александрович накинулся на страницы и стал запоминать, запоминать всё, что читал сегодня и что могло понадобиться потом. Прошло всего два дня, ещё восемь дней оставалось всё-таки на книгу. И вдруг обход начальника тюрьмы. Он зорко заметил сразу:
— Да ведь вы по специальности астроном?
— Да.
— Отобрать эту книгу!
Но мистический приход «Курса астрофизики» освободил пути для работы, продолженной в Норильском лагере.
Козырев размышлял: звезда — не ядерный котел, а «машина», перерабатывающая неизвестную нам форму энергии в световую. Получив новые данные, подтверждающие его гипотезы, Николай Александрович стал машинально вышагивать по камере, что категорически запрещалось. Последовало наказание — пять суток карцера. Был октябрь. Помещение не отапливалось, вместо пола — земля, пыль. Из мебели — табуретка. Раздевают до белья и разувают. Решил сразу, что погибнет, замёрзнет. Но постепенно стало выступать, выступать какое-то внутреннее таинственное тепло, и оно спасло. Научился спать, сидя на табуретке. Три раза в день давали по кружке кипятку, от которого становился пьяным. На шестые сутки ареста не выпустили. «В том была провокация: ждали, чтоб он заявил, что пять суток кончилось, пора освобождать, и за недисциплинированность продлить ему карцер. Но он покорно и молча просидел еще сутки — и тогда его освободили."
А вот, как рассказывает об этих событиях биограф Козырева А. Н. Дадаев:
Козырев до конца жизни считал, что в тюремную камеру эта книга точно с неба свалилась.
Другой эпизод связан с пребыванием в карцере, куда не проникал дневной свет, температура держалась около нуля, а вталкивали туда заключённого в нижнем белье, босым, из еды в сутки выдавали кусок чёрного хлеба и кружку горячей воды. Николай Александрович стал горячо молиться. Молитва согревала его – он чувствовал внутреннее тепло, благодаря чему продержался в карцере шесть суток… Покинув его, учёный размышлял, откуда могло появиться тепло в теле. Какой всеобъемлющий фактор может породить энергию?.. Так зародилась козыревская Теории времени, предложенная им через 20 лет. Оба эпизода содержат элементы мистики, но мистика сопровождала Николая Александровича и в заточении, и на свободе, и в жизни, и в научной деятельности.